* В 1971 году окончил художественно-графический факультет Ленинградского университета имени Герцена. Отработав пять лет в Намском педучилище, приехал в Якутск в поисках работы, так как супругу после окончания Ленинградского института культуры направили хореографом в культпросветучилище. В то время перейти из одного министерства в другое было проблематично. Министерство образования не отпускало специалистов в другое ведомство. Например, мне надо было перейти в министерство культуры. В Русском театре работал главным художником выпускник моего института Анатолий Шапиро, и я знал, что он собирается уходить, отработав три года. Я встретился с директором театра Александром Ивановичем Ломако, поговорил с ним. В общем, мне дали разрешение, и с 1976 года работаю в этом коллективе.

* Я тогда мало представлял работу художника в театре, не знал кухню театра, только в общих чертах. Главным режиссером тогда был Ильин, он еще год отработал, последние его постановки я доделывал по эскизам Шапиро. И когда он уехал, республике надо было срочно найти главного режиссера. И тогда Василий Афанасьевич Босиков разыскал Валерия Келле-Пелле. Он знал, что он родом из Якутска, родился здесь, окончил школу № 2. Мать у него была учительницей, якутка. Отец стоял у истоков образования «Холбоса».

* Тогда Валерий Яковлевич работал в Златоусте, проходил стажировку в Москве у Гончарова. Босиков нашел его, уговорил приехать на родину. Так, в 1978 году в Якутск приехал Валерий Келле-Пелле с женой Верой Прокудиной-Келле-Пелле.

* К тому времени я уже начал наощупь, интуитивно заниматься постановкой спектаклей. Проходил несколько раз стажировки в Москве. И как раз к его приходу был готов работать с ним. И это было в 80-е годы, до перестройки. Я знал, что он не якут, метис с русским воспитанием, московской школой. Но ничего такого от него не чувствовал. Первый спектакль, который мы поставили, был «Трамвай “Желание”» Уильямса Теннесси. Этот спектакль он уже ставил, у него было своё видение, была готова сценография. Камерный спектакль, всего одна комната. Ничего «рожать» не нужно было. Я понимал место действия, и от меня Келле-Пелле ничего не требовал. Зритель хорошо принял «Трамвай “Желание”», и это было моё первое крещение на зарубежную драматургию.

* А в то время всё обсуждалось на художественных советах, этакие экзамены. Обязательно присутствовали на читках, на обсуждениях представители обкома партии, инструкторы или представители, отвечающие за культуру. Всё проходило под чутким оком компартии. Все эскизы декораций, костюмов, даже грим и реквизит. Всё принимал худсовет. Вот такая была ответственность и контроль, работа делалась добросовестно. Так было положено. Сдача спектакля тоже шла таким же манером — принимал худсовет.

* А потом мы приступили к пьесе Василия Шукшина «А поутру они проснулись» (1979). Тогда вопрос алкоголизма стоял очень остро, хотя это замалчивалось. Рассказы Шукшина народ любил. Этот спектакль шёл 350 раз! Это официально, говорят, что даже больше 400.

* Вот тут мы работали очень плотно, как говорят сейчас, в тандеме. Мы обсуждали все варианты. Было очень интересно работать, Валерий Яковлевич дал мне полную свободу, ничего не навязывал.

* В 70-х годах прошлого века был пик развития сценографии. Делали действенные сценографии, обобщенные с метафорой. Тогда традиционно все спектакли шли на сцене, у нас говорят: на планшете сцены. А тут я предложил использовать оркестровую яму для медвытрезвителя, чтобы освободить сцену для основного действа.

* По сюжету люди проснулись в темноте, лежат голые на лежаках, укрытые простыней, с бирками на ногах. И это так и было. Это правда жизни. Надо было как-то обобщать. И эта оркестровая яма — медвытрезвитель — метафора, где люди выброшены как бы на обочину жизни. А на сцене — история героев. И то, что они рассказывают, происходит на сцене. Вот такой был ход. Для художника это очень сложно на самом деле.

* И мы впервые использовали три экрана: боковые и сзади. На первый взгляд белая комната, как палата. И там через диапроектор проецировали на экран слайды. Впервые использовали диапозитивы. Спектакль публика приняла, всегда был аншлаг.
* А дальше в тандеме выпустили спектакли для детей и взрослых. «Антошка и гармошка», «Василиса Прекрасная», «Июньский снег», «Русский секрет», «Дети Арбата» и т. д. И последняя наша совместная работа — «Свалка» (1989), и это всё до перестройки.

* Общество уже нуждалось в переменах. И каждый спектакль поднимал актуальные темы, в которых нуждались люди. Валерий Яковлевич не брал конъюнктурные темы, а только актуальные. Тема пьянства в советское время замалчивалась, а он поднял её, потом свалку, дальше по развитию общества в спектакле «Мы, нижеподписавшиеся». Дальше была тема войны «Иван и Мадонна». Удачно получившийся спектакль, могу похвастаться, что сценография была удачная. На гастролях в Беларуси понравилась автору пьесы Анатолию Кудрявцеву, белорусским зрителям.

* «Иван и Мадонна» тоже вошел в золотой фонд театра. За этот спектакль сначала хотели выдвинуть Валерия Яковлевича и меня на премию Ойунского. Но поскольку главного героя сыграл Валентин Антонов — участник Великой Отечественной войны, то премию Ойунского вручили ему за главную роль. Он стал лауреатом государственной премии, нам не дали, но дело не в премии. Мы сами гордимся, что наш спектакль, наш герой отмечен.

* Валерий Келле-Пелле был очень демократичным человеком. Это была целая эпоха! Вокруг него всегда было много людей, море друзей, не только среди артистов. Когда собиралась актерская группа он всегда пел якутскую песню про лыжников «Хайыhар…» под гитару. У нас же было объединение «Якуттеатр», в нашем здании до 1983 года работали музыкальный театр, филармония и мы. Жизнь у нас кипела, со всеми хорошо работали.

* Его все беспрекословно слушались, очень хорошо руководил. Запомнились его слова: «Нравится театр, потому что всегда что-то происходит, каждый день. Или актер опоздает, или кто-то из монтировщиков напьется…». Ну, это мелочи.

* Он не мог смотреть свои спектакли после премьеры. Конечно, делал что-то по усовершенствованию, не более. У него в голове сидел первоначальный выпуск, его очень волновало, если актер другое слово скажет или будет другая интонация. Поэтому уже дальше не смотрел.

* Симпатичный был очень. Худощавый. Женщины очень его любили. Приехал в театр с Верой Прокудиной. Потом женился на Антюховой. А когда поехали на гастроли на Камчатку, там были на свадьбе с третьей женой. Привез ее в Якутск. Правда, брак распался через год, она уехала. И когда женился на Клере Афанасьевне, сказал мне, что вернулся на круги своя… Женился на якутке.

* Мы — театральные художники, больше закулисные. Дай бог, если выпустят на поклон на премьерах, то это уже считалось за большое признание. Тогда была негласная установка, на поклон должны выйти только артисты, главный режиссер и… иногда главный художник. И всё! Потому что работающих людей за кулисами очень много, всех не выпустишь. Вот такая была субординация. Это сейчас стали выходить те, кто не имеет никакого отношения к рождению спектакля.

* Нас, художников, мало отмечают, только театральные критики, а простой народ и не знает, они получают последний продукт. А должность главного художника предполагает всё, что делается в театре, начиная от афиши до спектакля. Эстетический вид, вплоть до штор, покраски стен и т. д. Я после пожара собственными руками рисовал все освещения, оснащения сцены, где и кто должен работать, вплоть до гримерных. Если раньше художник по свету сидел под сценой, смотрел на ноги артистов, то сейчас он сидит на верхнем этаже. Перестроили театр, расширили.

* Очень яркий был человек. 12 лет вместе работали, выпустили спектакли, которые входят в золотой фонд театра.

Источник: Эхо столицы