Очевидцы рассказывают: во время недавних гастролей Русского театра в Магадане каждый выход заслуженного артиста России Эдвардаса Купшиса зал встречал и провожал овациями. А что за роль? Савельича в «Капитанской дочке».
Что же до искушенных критиков — приглашенный на республиканский театральный фестиваль «Желанный берег» эксперт «Золотой Маски» Антон Хитров, говоря о спектакле «Чайка», особо выделил именно Купшиса в образе Сорина.

Он и юбилей свой отметил на сцене – как и положено настоящему артисту.

КАК ВЫУЧИТЬ РУССКИЙ ЯЗЫК

— Мой родной город Дарбенай совсем небольшой, всего две тысячи жителей – и тогда, и сейчас.
Театра у нас не было, но его отсутствие компенсировал кинотеатр. Все деньги, которые мама давала мне на обеды, я «спускал» на кино, тем более что каждый день показывали новые фильмы.

Я и русский язык по ним выучил (по русскому у меня была «пятерка», а по литовскому – «четверка»).
После каждого просмотра я разыгрывал сцены из фильмов, причем разыгрывал в образах, и после уроков полкласса оставалось на это посмотреть.

С мамой и папой

Наш учитель литературы Ромас Лауринчукас уже тогда сказал про меня: «Будет артистом». По совместительству он вел у нас драмкружок, и, как я сейчас понимаю, его дарованию мог бы позавидовать любой режиссер.
В советские времена учителя были энциклопедически образованными людьми: например, наш учитель французского знал 16 языков. Видимо, считая меня способным, он тянул меня в свою сферу, а я отбрыкивался – ума не было, как всегда, когда мы молодые.
И потом, я уже тогда со сцены не сходил: мои комедийные данные в драмкружке использовали вовсю.
Впрочем, на выбор жизненного пути повлияла не только школа, но и отец, Стяпонас Купшис. Он был самодеятельным артистом цирка. Про таких говорят: «Богом поцелованный». Сам научился ходить по проволоке и все лето выступал в парке – закрепит эту проволоку между двумя соснами и устраивает представления.

Наш дом, кстати, стоит в этом парке, и мама, которой сейчас 95 лет, так там и живет.
Конечно, я с детства насмотрелся на отцовские выступления и могу сказать, что артистизм и юмор мы с братом унаследовали от него.

«НЕ НАДО БЫЛО СЕБЯ ОБИЖАТЬ»

Братья Эдвардас и Витаутас

— В 17 лет я поехал в Паневежис и поступил в студию при театре, который гремел тогда далеко за пределами Литвы. Возглавлял его Юозас Мильтинис, который в 1930-е учился в театральных школах Франции, Германии.

Он был гений и сам построил свой театр. Билетов на его спектакли было не достать, особенно летом, когда наезжали отпускники из Москвы и Питера – среди них было немало тех, кто специально приезжал «на Мильтиниса».
И вот, значит, в октябре я поступил в студию при его театре, а в декабре уже вышел на сцену – играл таксиста, произнося одну-единственную фразу: «Не надо было себя обижать». Это в ответ на то, что ему недоплатили при расчете. До сих пор помню, как зал реагировал – будто это вчера было.
Конечно, два месяца – небольшой срок, но я пришел туда уже опытным, сформировавшимся, знающим, какие книги надо читать, и в этом заслуга руководителя нашего драмкружка, учителя Лауринчукаса.
Первый выход на профессиональную сцену – это как первая любовь, это в сердце навсегда, а если это еще ТАКАЯ сцена… Могу лишь сказать: мне повезло. Мы жили театром, дышали им и фанатично, истово в него верили.

В армии рядовой Купшис был неизменным конферансье на всех концертах

За девять лет, что я прослужил в театре Паневежиса, там было много хорошего. Но и плохое было. А как же, это жизнь.
Был период, когда я вообще хотел бросить театр. Мной овладела охота к перемене мест: надо, думаю, попутешествовать, на мир посмотреть.
В Москве тогда была актерская биржа – единственная, и я через нее уехал на другой конец страны, в Уссурийск. Два года играл на сцене тамошнего театра, потом стал думать – куда дальше? Написал в пять разных мест, ответы получил из двух – Караганды и Якутска. Караганда – это юг, там, сказали мне, змеи, а змей я боюсь, вот и приехал сюда.

«ГОСПОДИ, КОГО ВЗЯЛИ!»

— Первой ролью на сцене Русского театра был Рикардо в «Филумене Мартурано». Я так волновался, что у меня «вылез» акцент, и, помню, наши старики за кулисами вслух негодовали: «Господи, кого взяли, он же по-русски говорить не умеет!»
Да я и сам тогда думал, что поработаю года два и уеду.
Удержал меня здесь Келле-Пелле. Благодаря этому режиссеру состоялось мое второе рождение, и творческая жизнь сложилась так, как я и не предполагал.
Говорят: «Незаменимых нет». Есть! Наша актерская профессия – штучная, а уж настоящих режиссеров во всем мире – по пальцам можно сосчитать. Режиссер – если, конечно, это не ремесленник – он для театра, как отец. Стержень, на котором держится все.
Таким был Мильтинис. Таким был и Келле-Пелле. Он держал театр и знал, куда его ведет. Этим он        заразил меня – вот почему я не уехал.

Репетиция спектакля » А поутру они проснулись». Слева режиссер В.Я. Келле -Пелле

В спектакле «А поутру они проснулись», который много лет шел в нашем театре — «долгожитель» такой получился, в отличие от поставившего его режиссера, — в этом спектакле у меня была роль Нервного — этапная роль, когда я почувствовал, что уже не уеду отсюда.
Именно Келле-Пелле создал такой театр, который можно было вывозить в большие города. Нас уже знали. Знали и ждали.
В 1987 году мы выехали на гастроли в Белоруссию. Играли в Минске, Бобруйске, и туда ко мне приезжала не только моя родня, но и коллеги по цеху.
Нам отсюда кажется, что от литовской до белорусской границы ехать всего ничего, а в Литве это считается приличным расстоянием, от нечего делать никто в такую дальнюю дорогу не пустится, причина должна быть серьезная. А ради спектаклей Келле-Пелле можно было и всю страну проехать. Я, собственно, и проехал.

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ

— Когда один очень одаренный человек держит на себе весь театр – это такая, знаете, палка о двух концах. Что будет с Ленкомом после Марка Захарова? Да то же самое, что случилось с театром Паневежиса после Мильтиниса. Он ушел от нас тридцать с лишним лет назад, а театр лихорадит до сих пор.
Я и дочери в свое время запретил напрочь думать об актерстве, хотя Гражина с детства выходила на сцену нашего театра, и не просто в массовке, а в спектаклях, где у нее были роли.

Гражина в роли Маленькой феи

Это тяжелая и мучительная для женщины профессия, а такой судьбы я для нее не хотел. На сцену нужно идти только в том случае, если есть бесспорный талант – да и то потом люди страдают, горькие слезы льют.
В этой профессии от тебя мало что зависит. Ты выкладываешься на сто процентов, но никогда не знаешь, что получится в итоге.
Я уже говорил, что в искусство меня привело кино. И я снимался, конечно. Но меня вырезали вообще всего. А труда было вложено много. К тому же я не люблю сниматься. Честно – сам процесс не нравится: сидеть и ждать у моря погоды или когда солнце выглянет – это не в моем характере. Вот если бы предложили большую роль, над которой надо работать – подумал бы. Хотя в наше время с такими предложениями очень туго.
Мне есть с чем сравнивать. Взять, например, Литовскую киностудию. Да, фильмы там снимают и даже награды за них получают, но той киностудии, которая была в советские времена, нет. Ситуация та же, что и в российском кино – мы ведь половины снятых фильмов не видим. Советское поколение ушло – все ушло. Что тут, что там.
Так что я даже не знаю, стал бы я актером, если бы у меня была возможность «отмотать» свою жизнь назад.

«НАША ОБЩАЯ БОЛЬ»

—  Вообще-то я не единственный артист в семье. Своего брата, который на 13 лет меня младше, я сознательно готовил к сцене. Дал ему много, и он пошел дальше. Он артист, режиссер, поэт, писатель, драматург, бард.
В нашей родной школе стоит стенд о нас с братом.
А в Вильнюсе выпустили двухтомник «Знаменитые литовцы за границей», там есть статья и про меня. Приятно, что помнят. Когда приезжаю, обязательно устраивают встречи со зрителями. Рассказываю им о Якутске, о своих ролях. С большим интересом, например, слушали о Миколаюнасе, которого я сыграл в спектакле «Три реалиста» на сцене Саха театра. Кстати, человек он реальный, известный в Якутии строитель. Но попал он сюда не по своей воле.
Про депортацию литовцев на Север я слышал и в юности – краем уха, потому что нашей семьи, к счастью, репрессии не коснулись. Да и не распространялись об этом особо, к тому же в молодости кажется, что есть дела и поважнее минувших трагедий.
Но когда в зрелые годы я заинтересовался этой темой, мама мне много чего рассказала о том жутком для  Литвы времени. Как учителей, профессоров загоняли в вагоны, и как потом шли эти поезда на восток – шли и шли…
Потом я и на Быков Мыс съездил, специально нанялся массовиком-затейником на теплоход, хоть и не люблю это дело. Но мне нужно было увидеть края, ставшие Голгофой для моих земляков.
Это наша общая боль. Думаю, потому Литва и Якутия нашли друг друга, что беда у них была одна: чурапчинским переселенцам тоже пришлось умирать вдали от родного дома.
Сейчас на эту тему много говорят, много пишут – не без перекосов, конечно, но это понятно, ведь столько лет людям пришлось молчать о пережитом.

«ЭКЗАМЕН НА ПРОФПРИГОДНОСТЬ»

Эксперт «Золотой маски», говоря о спектакле «Чайка», особо выделил Купщиса в роли Сорина

— Тема спектакля – да, она многое определяет. Но не меньше определяет драматургический материал: мне с профессиональной точки зрения важнее, кого я играю и как, что это за человек.
И вот здесь я еще раз скажу: мне везло в жизни. За 52 года на сцене я сыграл 140 ролей, из них 120 – на сцене Русского театра.
Видел многое, есть что вспомнить. Конечно, сравнения «тогда» и «теперь» неизбежны. Тогда время было другое – государство давало деньги на культуру, и немалые, взять хотя бы гастроли в Белоруссию, о которых я говорил. У молодежи нашей этого уже нет. Обидно.

Но в последнее время мы начинаем оживать. Вот в Магадан съездили на две недели, а для актера это важно, актер себя на другом, незнакомом зрителе испытывает, устраивает себе своего рода экзамен на профпригодность. Без этого нам нельзя.

На гастролях Русского театра в Магадане зал аплодировал при каждом выходе Савельича (Купшис) в «Капитанской дочке»

Кюнней Еремеева

Источник: Газета «Якутия» от 25 октября 2019 г